Ангел Смерти
Учитель светился пепельно-голубоватым, энергия над его головой обретала вид волчьих лап голубого цвета. Я отпустил видение, и вот уже молодой поджарый волк пепельно-голубого цвета на мгновение появился над его головой и сразу исчез. Его появление было зовом, и я начал ощущать готовность.
— Ведь ты же сам знаешь, зачем приехал, — со странной улыбкой сказал Волк. Теперь пространство вокруг него мерцало голубыми отблесками. Слова учителя всколыхнули меня, появился целый ворох мыслей и воспоминаний, и я полностью ушел в себя.
Я действительно знал, зачем приехал. Ритуальная смерть, инициация, остановка мира, все это лишь слова, неспособные приблизить к истинному смыслу. Это настолько глубоко и индивидуально, это можно только пережить. Сейчас, когда я стоял на грани этого события, я терял нити привычного мира. Костер уже не был просто костром, лес не был лесом, а учитель, кем только он не был в эти мгновенья!
Костер стал мне не интересен и даже не приятен, я отошел в сторону и стал жадно вдыхать все усиливающиеся ароматы тайги. Вот душистый ягель с подопревшей прошлогодней брусникой, а вот примешивается тонкий запах зверя. Лось был здесь, вон и ветки объедены. Мир был другим. Молодые елочки манили к себе необыкновенной глубиной, но и отталкивали с такой же агрессивностью. Все здесь прекрасно и опасно, все пропитано Силой. Чтобы выжить в этом мире, нужна внутренняя нейтраль, никуда нельзя втягиваться, ничего нельзя бояться, незачем прятаться и убегать. Не верь, не бойся, не проси!
Я вернулся к костру, и при виде молчаливых лиц я понял, что внутри меня не осталось ничего, ни понятий, ни норм, ни правил, я был необыкновенно пуст.
— Я разобрал мир!
— Торжественно и близко к цели, — усмехнулся Волк.
Я же с удивлением смотрел на наших механических друзей и чувствовал железный след, тянувшийся за ними:
— Интересное дело, а ведь где-то там у них есть города.
— Пойдем, погуляем. — Учитель резко встал, и мы пошли на прогулку, которую я не забуду никогда.
***
Дороги каждого идут туда и обратно, мы лишь готовимся для решающего прыжка, но в любой момент дорога может стать только в один конец. Слишком тонкие нити тянули меня назад, слишком велико было намерение знать, а это так близко к Пределу, за которым нет ничего человеческого.
Он шел немного впереди, поминутно останавливаясь, он оборачивался и как бы звал меня дальше. Я же шел не уверенно, с каждым шагом смещаясь, все дальше от своего привычного я, того, кто привык жить в этом мире и умеет его собирать. Новый же мир был попросту огромен, он не пугал, просто я не имел с ним привычной внутренней взаимосвязи.
— Идем, Дима, идем. — он звал меня и медленно брел по дороге дальше. От него во все стороны исходил яркий белый свет, и его принадлежность к миру живых теперь вызывала у меня большие сомнения.
— Еще несколько шагов и все, — подумал я, но следующая мысль была ещё более параноидальной. — Это не учитель!
Он опять обернулся ко мне:
— Ну, чего же ты, пошли. — Но я уже не верил ему и стоял на месте, с тоской и надеждой оборачиваясь назад.
— Разве ты не понял, что это всё. Конец — всему делу венец. Пошли!
— Я не пойду. Попытаюсь вернуться. Он улыбнулся, и устало махнул рукой:
— Пробуй.
Он развернулся и медленно ушел. Я же не посмел идти за ним, а лишь мучительно думал, куда же мне идти. Здесь, на границе жизни и смерти, этот выбор решает все. Я знал цену своей ошибки и верил, что еще не все потеряно.
Смерть — это тоже выбор, причем более мучительный и ответственный, чем любой другой. Хочешь ли ты идти вперед в холодную неизвестность или все-таки хочешь остаться среди людей, их душевного тепла, которое впрочем, мы не привыкли замечать и ценить при жизни. Но ведь жизнь человека — это множество неиспользованных возможностей. Существа из мира мертвых завидуют нашей инкарнации, нашему всемогуществу. Бесплотные духи, разве наделены они той же силой, что и живой всемогущий человек. Они не в силах даже пошевелить маленький камушек лежащий на дороге, мы же способны к реальному переустройству Вселенной. Но они обладают знанием, мы же слепы и беспомощны как котята. Я в один миг осознал свои неиспользованные ресурсы и еще острее ощутил необходимость вернуться обратно. Впереди, где дорога уходила наверх, две сосны сверкали янтарем в лучах восходящего солнца, туда медленно уходил учитель. Вернется ли он?
Я обернулся назад и увидел с другой стороны тоже самое. Я вновь обернулся и вновь увидел спину уходящего учителя. Вот он повернулся ко мне и что-то сказал. Я оборачиваюсь назад и вижу его же говорящего, но уже с другой стороны, где также светило солнце, переливаясь в кронах изогнутых сосен. Мир был остановлен. Все осталось таким же, но нечто невидимое ушло, а именно этот невидимый ключ, приводящий в движение причинно-следственные связи моей жизни. Он должен быть внутри меня, но сейчас я им не обладал. Я был мертв.
***
Солнце светило со всех сторон. Я же в растерянности стоял на дороге и не мог сдвинуться с места, тем более не мог смириться со сложившейся ситуацией. Я смотрел в себя — одежда та же, новый спортивный костюм и кроссовки, в карманах ключи от фургона и крем от комаров. Все это теперь совершенно не нужно. В отчаянии я швырнул ключи в сторону, потом вновь полез в карман и снова вытащил оттуда те же ключи. Стоп кадр. А происходит ли это со мной в реальности или все это иллюзия? Хорошо, но если так, разве наша реальность не является такой же иллюзией. Просто более привычной и родной. Я стоял перед необходимостью собрать мир заново и начать жить.
Вот я кидаю ключи на дорогу, они лежат, перевожу взгляд, их нет. Опускаю руку в карман, они там. Мир стоит на месте.
Тело было чужим, но более гибким, быстрым и послушным. Я упал на землю, она была твердой, а вот боли от удара я не чувствовал ни малейшей. Оказалось, для того чтобы вскочить на ноги, достаточно всего лишь сознательного импульса. Тело в совершенстве управлялось мыслью. Я вновь припал к земле, к цветам ландыша, они не пахли. Схватил зубами березовую ветку. Ни вкуса, ни ощущения. Распрямившаяся березка оказалась цела и невредима.
Солнце все также светило со всех сторон, просто мир потерял направления и стороны света, все было одно. Выброшенные ключи так и лежали в кармане, мир стоял на месте.
Жизни, как и смерти не существует, их мнимые границы мы устанавливаем лишь в силу своей ограниченности. Есть только непрерывность осознания нашего Духа, наполняющего разные формы материальных и тонких энергий. Мы вечны и никогда не умрем.
Я перестал паниковать. Мой новый мир требовал постижения, настойчиво звал к себе. Вернее совсем не новый, все тот же, новыми стали лишь ключи его восприятия.
— Хватит топтаться на месте, — сказал я себе. Но куда идти?
Это был тяжелый вопрос, но выбор был уже позади. Надо идти, искать знаки, обретать новые привычки. Вдруг я увижу нечто, что поможет мне вернуть мою реальность. Ключи от фургона, одежда и видимая форма тела не в счет. Они никак не возвращают. Внезапно проблема «куда идти» перестала меня волновать. В мире, где солнце светило со всех сторон — направлений просто нет. Надо только решить — куда ты идешь — туда или обратно.
Теперь я шел обратно, и с каждым шагом все менялось. Я возвращался сам к себе. Я видел перед собой лица своих друзей, людей которым я был признателен просто за сам факт их существования. Они оживляли меня, звали к себе. Я ощутил восторг жизни, осознание того, что я не один в мире. Их лица — пустые образы, кого-то уже нет, кого-то бурное течение унесло далеко вперед, кто-то наоборот остался позади. Я же всегда с радостью принимал одиночество, иного для себя не видел. Но сейчас их образы были рядом, звали и наполняли.
— Пой, пой, — кричали они.
Я пел для них. Я пробивал криком пелену небытия вокруг, и песня стала выходом.
| Сколько мне пройти дорог, Знает только мир огромный. Я в стенах родного дома, Усидеть никак не мог. Небо вновь меня зовет, Взглядом чистым и бездонным, Быть бродягою бездомным, Что в Пути всегда поет. |
Так уже было. Небо светилось и такими звездами. Простой рецепт — гитара, бас, ударник и вокал — они уже пронзали бесконечность, темноту невежества и косности. Они поднимали частоту.
Ударник будил древними ритмами низшие частоты, грубое осознание, сексуальность и агрессию. Но басист не спит и ведет дальше. Соло гитарист, белая кость, он может заставить гитару плакать и пронзать сердца, зажечь и вести дальше. Где в едином кличе сольются тысячи голосов, где ритм песни разбудит спящий мозг, наполнит высшим смыслом и позовет наверх.
***
Я наполнялся мыслями, возвращался, всё также ощущая себя, оставаясь путешественником по немыслимым мирам, которые рядом.
— Карелия, Карелия, Карелия….
Эта лесная дорога была бесконечной. Я шел, солнце вставало, в мире появилось время. Теперь я не волновался за свое возвращение. Время цепляет все.
Вскоре за поворотом появился лагерь мертвых. Не очень-то я доверял этим людям после своего возвращения. Мне надо мир собирать, а тут они. Находятся за немыслимым для меня пределом, как Саныч, ушедший неведомо куда. С другой стороны, у них много всяких штучек, которые помогут вернуться, например машины.
Я сел за руль Тойоты. Моя машина оказалась совершенно чужой, порождением чужеродной культуры. И откуда такое вообще могло взяться.
— Ты куда собрался?
— Домой хочу.
— А, ну езжай! — засмеялись они. — Ты где Волка потерял?
— Да откуда я знаю, где он. Пошел и пошел, весь в белом свете. Звал меня, пойдем, говорит, Димка со мной. А кругом Валгалла. Солнце со всех сторон светит. Ушел он короче, а я вернулся.
Я повернул ключ в замке зажигания. Тишина, даже лампочки не горят. Умерла, так умерла. Машины тут долго не живут. Мои глаза наткнулись на мобильник. Ну-ка, ну-ка! Как же, приема нет!
Я вылез из машины и увидел на столе магнитолу. А что если включить музыку? Мое движение поймали.
— Наверное, не надо.
— Точно?
— Точно! Ты не поймешь. Послушай лучше птичек. Но кроме кукушки я ничего не слышал. А кукушка, кричавшая всю ночь, уносила меня обратно.
— Вы понятия собрали? — спросил я.
— О чем это ты?
— Да так о своем. Я пошел.
— Куда?
— К живым, — я махнул рукой в сторону другого лагеря.
— Дойдешь?
— Конечно!
Я пошел дальше. Опять утро, Карелия и дорога. Из одной бесконечности в другую. Из мира мертвых в мир живых.
— Да, — посмеялся я про себя, — съездил в Карелию, вернуться бы теперь.
Меня вновь пронзил холод небытия. Неуловимая пелена смерти перед самим носом. Кто я, откуда? Разве я откуда-то приехал и куда-то еду. Разве не в этом прекрасном утре заключено все мое бытие? Высеченным безжалостным огнем осознания смерти. Именно он рождает жизнь.
Мир согласился, послав полураздавленную жужелицу на дороге. Она была обречена, но в ее последних движениях было столько страсти и красоты. Они совсем не похожи на обычную деловитую беготню насекомых. Я накрыл ее рукой и забрал ее последнюю силу. Это был дар.
Через час я дошел до фургона, но открыть его не смог. Ключи, упрямо появлявшиеся в моем кармане, все-таки подчинились законам мироздания и остались где-то на дороге.
Я заварил матэ, тихо поставил шаманский диск в спящем лагере и разбудил Ольгу. Теперь ей предстоит совершить экстравагантное путешествие в мир мертвых. Хорошо, если ее надежды останутся здесь, тогда Бесконечность, призвавшая ее, вернет обратно. Я лишь могу указать ей дорогу в мир мертвых. Я знал, что также как и я она идет к изменению судьбы.